Моя работа на конкурсе Толкиенистов "Игромании"

Ворота Города были наглухо закрыты. Со стен виднелись бесконечные шатры, черные и багрово-красные, вплоть до самой Реки.
Множество орков, словно муравьи, суетились на равнине, роя щели для защиты от стрел из Города. К стенам стягивали большие катапульты. Помешать этому было нечем. Защитники надеялись только на высоту и крепость стен, возведенных еще в те дни, когда сила и искусство Нуменора не были забыты на земле Гондора.
Но катапульты и не пытались сокрушить непобедимые стены. С громкими воплями, протяжно скрипя блоками, орки стали посылать снаряды прямо в небо. Но удивление горожан тут же рассеялось. Снаряды стали падать в нижних ярусах Города. Многие взрывались и из них летел огонь. Начались пожары. Но огонь был не самым страшным. Следом из катапульт полетели головы воинов, павших у Осгилиата и у стен Пеленнора. Все они были заклеймены нечистым знаком Ока, многие изуродованы, лица искажены предсмертными муками. Город наполнился плачем. Люди проклинали гнусных врагов.
Но было у Темного Властелина и еще более страшное, а главное – более надежное оружие: голод, страх и отчаяние. Над осажденной крепостью постоянно кружились назгулы, и их вопли самых отважных заставляли падать наземь. Если же кому удавалось устоять, то руки их не держали оружие, мысли путались и желали они только бегства и смерти.
Весь этот страшный день Фарамир лежал в тех покоях Белой Башни, куда его принесли. Он весь горел, бредил, и видно было, что жить ему оставалось недолго. Денетор молча сидел рядом и смотрел на сына, словно никакой осады не было, и Городу не угрожала смертельная опасность. Даже в плену у орков Пину не приходилось так круто. Правитель не отпускал его, и Пин, подавляя страх, видел, как час за часом менялось старея, его лицо. Что-то сломило его гордую волю, и Пин не мог сказать, что терзает его сильнее: скорбь или раскаяние.
Когда на глазах Денетора выступили слезы, Пин не выдержал.
– Не плачьте, повелитель, – прошептал он, запинаясь. – Может быть он еще поднимется. Надо посоветоваться с Гэндальфом.
– Я не хочу больше слышать о колдунах, – мрачно ответил Денетор. – Наша безумная надежда обманула нас, а сила Врага умножилась. Ему ведомы наши помыслы, что бы мы не предпринимали, все оборачивается против нас. Посмотри, вот я послал сына без слов прощания, без напутствия, навстречу гибели, и вот он передо мной. С ним угасает мой род. Как бы не закончилась война, кровь Денетора иссякла, и это конец всему.
В это время из-за дверей послышались голоса, звавшие правителя. Денетор встал и громко сказал: – Оставьте меня. Я должен быть здесь, рядом с сыном. Может, перед смертью он скажет что-нибудь. Пусть обороной руководит кто-нибудь другой. Хотя бы этот Серый Безумец с его безумной надеждой. Я останусь здесь.
Так во главе защитников Города встал Гэндальф. Там, где он появлялся, к людям возвращалась надежда, страх перед крылатыми тенями исчезал. Он появлялся и у Цитадели, и у Ворот, и на стенах. Его повсюду сопровождал Имрахиль в своей сверкающей кольчуге. Видя их, люди говорили: – Это вожди древних времен. Это родичи эльфов! – но стоило им уйти, как страх снова овладевал сердцами людей.
Настала ночь. Единственным светом в ней были огни вражеских костров на равнине у подножия стен.
К дверям правителя снова пришли командиры отрядов. Они были так настойчивы, что Пину пришлось впустить их. Денетор молча повернулся к дверям.
Один из воинов выступил вперед и сказал: – Мы ждем ваших приказаний, правитель. Нижний ярус Города в огне. Люди покидают стены, не все хотят повиноваться Митрандиру.
– Каких приказаний вы ждете от меня? – медленно проговорил Денетор. – Не все ли равно, где сгореть? Возвращайтесь в свой костер, а у меня впереди – свой. У Денетора, и его сына не будет могил, их заменит огонь. Так было до того, как с запада пришел первый корабль, так будет и теперь, когда Запад гибнет. Возвращайтесь в костер!
Воины вышли без поклона и нахмурившись.
Денетор отпустил руку Фарамира, встал и долго смотрел на сына. Пин с трудом разобрал его слова: – Он горит! Он уже горит!
Потом он подошел к хоббиту и, положив руку на плечо, взглянул в глаза.
– Прощай! – произнес он размеренно, – прощай Перегрин, сын Паладина. Недолго служил ты мне, сегодня твоя служба кончилась. Ступай и умри как хочешь. Можешь идти к своему неразумному приятелю, это он привел тебя к гибели. Пришли сюда моих слуг. Прощай!
Пин склонил колено. – А я не прощаюсь с вами, повелитель! – дерзко сказал он, потом вскочил на ноги и посмотрел прямо в глаза Денетору. – Вы правы, мне нужно повидать Гэндальфа. Напрасно вы считаете его неразумным. Разума ему хватит на весь этот Город и еще останется. И пока он не потерял надежду, я тоже не буду думать о смерти. Хоть вы и освобождаете меня от службы, я-то не хочу быть свободным от своей клятвы. Если врагам суждено ворваться в Цитадель, я надеюсь быть с вами рядом до конца, и заслужить оружие, полученное из ваших рук.
В начале его слов в глазах Денетора мелькнуло легкое удивление, но тут же погасло и сменилось усталым равнодушием. – Поступай как хочешь, Перегрин, – тихо ответил он. – Моя жизнь окончена. Иди теперь и позови слуг, – он слабо махнул рукой и снова сел у ложа Фарамира.
В покои вошли шестеро рослых слуг. Денетор удивил их, кротким голосом попросив укрыть Фарамира и поднять его вместе с ложем. Ссутулившись, опираясь на посох, Денетор вышел, следом слуги несли Фарамира, за ними шел Пин.
Медленно, как на похоронах, они покинули Белую Башню и окунулись во мрак, озаряемый багровыми отсветами пожаров, медленно пересекли двор и постояли перед засохшим деревом. Затем, выйдя из ворот Звездной Цитадели, направились в шестой ярус. Здесь находилось Место Успокоения – усыпальница королей и правителей Гондора. Вслед за процессией Пин вошел в большой сводчатый зал. В нем рядами стояли невысокие каменные постаменты. На каждом из них покоилась фигура со сложенными на груди руками. Ближайший к выходу постамент был пуст. На него, по знаку правителя, слуги опустили Фарамира. Денетор поднялся по ступеням и лег рядом с сыном. Их накрыли одним покрывалом.
– Здесь мы будем ждать, – тихо прошелестел голос правителя. – Бальзамирования не будет. Вот мой последний приказ: принесите побольше сухих дров и сложите вокруг. Это все. Прощайте.
Пин не мог больше выносить этого ужасного зрелища, и выбежал из обители смерти. – Бедный Фарамир! – твердил он. – Его лечить нужно, а не оплакивать. Бедный Фарамир! – внезапно он остановился и хлопнул себя по лбу. – Нечего причитать! – прикрикнул он сам на себя. – Надо найти Гэндальфа.
Пин обернулся к слугам, закрывавшим за ним двери. – Слушайте, – торопливо сказал он, – не спешите выполнять приказы правителя. Он не в себе. Пока Фарамир жив, не делайте ничего. Подождите Гэндальфа.
– Разве в Минас Тирите приказывает не правитель Денетор, а Серый Волшебник? – угрюмо спросил старший из слуг.
– Или Серый Волшебник, или никто! – отрезал Пин, и помчался в Город.
Ворота Цитадели охранял Берегонд. Увидев хоббита, он жадно стал расспрашивать о том, что делается в Цитадели. Пин сообщил ему только, что Фарамир по приказу правителя отнесен в усыпальницу.
Берегонд низко опустил голову, скрывая слезы. – Говорили, что он умирает, – пробормотал он, – а он уже умер...
– Да нет, – с досадой воскликнул Пин, – он жив и его можно спасти, но ваш правитель пал раньше своего города. Он лишился рассудка, понимаешь? Мне нужен Гэндальф. Как его найти?
– Он там, на стенах. Ищи его в самой гуще.
– Ладно. Я сейчас побегу за ним, но прошу тебя, Берегонд, останови правителя, если можешь. Иначе он убьет Фарамира.
– Но я не могу покинуть пост без приказа, – растерялся Берегонд.
Пин чуть не плюнул с досады. – Выбирай: или приказ, или жизнь Фарамира! Я же сказал: правитель сошел с ума! Я ухожу, мне некогда. Если смогу, вернусь, – и он побежал к Воротам. Встречные, увидев его плащ воина Цитадели, окликали его, чтобы расспросить о здоровье Фарамира, но он, не отвечая, пробегал мимо. Вот уже стали видны языки пламени, пылавшего за Воротами.
Но Пина поразила тишина. Все словно замерло. В этой тишине вдруг послышался тяжелый, глухой удар, и вслед за ним – ужасный вопль. От страха и неожиданности у Пина подкосились ноги, но он все же обогнул последний угол, и тут остановился как вкопанный. Перед ним была привратная площадь. Гэндальф был здесь, но вместо того, чтобы окликнуть его, Пин молча отступил и притаился в тени.
Что же происходило перед Воротами в тот час, когда Денетор, забыв о Городе, отдавал свои последние приказы?
Враги атаковали беспрерывно. Гремели барабаны, к небу рвалось багровое пламя. Но взгляды всех защитников были прикованы к самому страшному: огромные, черные звери, похожие одновременно и на быков и на медведей, в окружении сотен свирепых орков и троллей, быстро тащили к Воротам невиданной величины таран. Это был могучий стофутовый ствол дерева, окованный черной сталью. Его передний торец был изготовлен в виде головы свирепого волка с наложенными разрушительными заклятьями. Он приближался неотвратимо. Стрелы не могли остановить ни страшных зверей, ни орков. Защитники были так поглощены видом тарана, что не сразу заметили позади него могучего мрачного всадника в черном плаще. Всадник остановил коня и взмахнул длинным мечом, испускавшим бледное мерцание. Волна ужаса плеснула на стены, заставив смолкнуть голоса и опуститься руки.
Черный Предводитель привстал на стременах, и над равниной троекратно прозвучало древнее заклинание. Ни камни, ни люди не в силах были противостоять ему. Трижды ударил в Ворота таран; пространство между землей и небом пронизала молния, и с третьим ударом Ворота рухнули грудой обломков. Именно этот последний удар и слышал Пин. Предводитель назгулов, а это был именно он, – огромная черная тень в ореоле ужаса и отчаяния – въехал в пролом. Через мгновение площадь перед Воротами была пуста. Люди бежали, даже не думая о том, что бегут.
Посреди площади Короля-Призрака ждал Гэндальф. Беллазор под ним был похож на мраморное изваяние. Неторопливо ехавший Черный Всадник ударился, словно о стену, о звучный голос мага.
– Остановись! Тебе не дано войти сюда. Возвращайся в бездну, откуда пришел. У тебя и твоего хозяина нет будущего в этом мире. Уходи!
Черный Всадник откинул капюшон плаща. Багровые отсветы заиграли на его стальной короне. Но корона венчала пустоту! Невидимый рот разразился мертвым смехом.
– Старый глупец! – раздался вслед за тем низкий голос. – Это м_о_й час! Ты не узнаешь смерть, даже когда она перед тобой. Ты умрешь напрасно! – Всадник взмахнул мечом; по лезвию клинка струились волны холодного пламени.
Однако Гэндальф не шевельнулся. В этот самый миг где-то далеко, в сердце Города, звонким и ясным голосом запел петух. Для него не существовало ни войны, ни древней магии, но он чувствовал там, высоко в небесах, встающее над тенью смерти утро.
Крик его не успел замереть в воздухе, как вдали ему стройно и грозно отозвались боевые рога, и темные склоны Белых Гор эхом отразили их звуки. Это были рога передового отряда ристанийцев.

Мой стихотворный вариант:

вплоть до реки - везде шатры,
то орочья орда...
ворота Города крепки,
но к нам пришла беда.

не смогут стрелы помешать
зарядам катапульт,
от них пожаров не унять
на нас летит Назгул!

искусством древних мастеров
так славится Гондор
Надёжность стен и крепость врат
оставил Нуменор

не долго удивлялись мы,
что враг стреляет ввысь
до первой, оскверненной тьмой
упавшей головы

ах, Пеленнор, Осгилиат -
ужастен наш позор!
героев головы летят -
в предсмертных муках взор.

назгулы мерзкие кружат,
сжигая души в прах,
вселяя криком в храбрецов
отчаянье и страх.

а в Белой Башне Фарамир
в бреду весь день лежит
для Денетора проклят мир -
в расскаяньи молчит

правитель словно позабыл,
что орки у ворот
у ложа сына он застыл,
оставив свой народ.

несчастный хоббит Перегрин
не знает, что сказать:
- не плачьте, добрый господин -
так сына не поднять!

дозвольте Гэндальфа вести -
поможет колдовство
от смерти сына вам спасти
и уберечь родство!

но мрачно молвил Денетор:
-взгляни, мой гаснет род.
надежды нет - вот смерти плод
не исправим исход.

так заберите у меня
правления бразды!
безумцу Серому и дня
не удержать орды!

так Гэндальф мудрый за собой
защитников повел,
примером вдохновляя в бой
и страх людей ушел

Имрахил смелый рядом с ним
на стенах и у врат,
как будто древние вожди -
надежда для солдат

настала ночь, наместник вновь
встречает воевод:
- правитель, в жилах стынет кровь,
со стен бежит народ!

вскричал безумно Денетор:
какой вам дать приказ?!
уйдите! Западу - конец,
и смерть настигнет нас!

вернитесь в свой костер, а я
уже готовлю свой -
в прекрасной магии огня
мы обретем покой!

ушли бойцы. Правитель встал -
на Фарамире взгляд.
и шепчет: - Он уже горит,
нам нет пути назад.

вскочил с колена Перегрин,
воскликнув: - Вы правы!
но веру дарит он один,
поверьте же и вы!

пока он с нами - знаю я:
что смерти не бывать!
а если враг придет сюда -
мы будем воевать!

от клятвы, сир, не откажусь,
ведь вы мне - как отец,
здесь, в цитадели остаюсь,
как верный ваш боец!

- Как знаешь, - молвил Денетор -
зови скорее слуг!
и снова к ложу подошел,
эмоциями скуп

доставлен бедный Фарамир
в гробницу наконец
на постамент его кладут,
а рядом лег отец

несите дров побольше нам -
последний мой приказ, -
так слугам Денетор сказал,
но Перегрин тотчас

не в силах больше выносить
ужасных сцен каскад
на поиск Гэндальфа бежит,
а слугам дан расклад:

- безумством поражен глава -
спешить не надо тут
не торопитесь провожать
его в последний путь

дождитесь Гэндальфа, друзья!
за ним уже бегу,
покуда дышит Фарамир -
ему я помогу

в воротах Цитадели встал
печальный Берегонд
про усыпальницу узнал -
в слезах унынья он

- преступно глупость совершить -
ведь Фарамир - живой
отцу не дай его убит
и рядом чутко стой!

к Воротам бросился пострел
и встретил тишину
у врат он Гэндалфа узрел,
но не пошел к нему

пока безумный Денетор
себе готовил смерть,
враг беспрестанно нападал
на городскую дверь

толпой чудовищ увлечен -
к дверям ползет таран,
ужасна волчья голова -
несет разруху нам

оббитый сталью черный ствол
стофутовой сосны
в заклятьях зла его остов
сильнейших магов тьмы

а за тараном, на коне
с мерцающим мечом,
неспешно едет господин
укутанный плащом,

внезапно он на стременах
привстал, взмахнул рукой -
защитников обуял страх -
и прекратился бой

он троекратно произнес
заклятья древний стих...
никто не в силах устоять
и даже враг затих

и молнию освечени -
упали створки врат
в пролом въезжает черный конь.
без паники солдат!

его встречает Гэндальф-маг
на верном скакуне:
- Остановись! Ты не пройдешь,
не победишь в войне!

откинул всадник капюшон
но что же видим мы?
висит корона в пустоте
над порожденьем тьмы

раздался низкий хриплый:
глупец - МОЙ час пришел!
умри же на глазах у всех
и вновь взмахнул мечом...

но Гэндальф статуей стоит
спокойно ждет врага.
раздался петушиный крик
под проблески утра!

мой друг, взгляни, над ночью тьмы
взлетает новый день!
и город отстояли мы,
мы разогнали тень!

о чудо! - слышатся рожки
их грозный хор звучит
то ристанийцы подошли -
спасен Минас Тирит!